Время ночь

[chitatelyam]

Название: Время ночь
Автор: Людмила Петрушевская
Страна: Россия
Жанр: современная проза

Краткое описание: Герои Петрушевской — люди, с которыми мы встречаемся на работе, ездим в метро, живем в одном подъезде. Каждый из них — целый мир, умещающийся в один рассказ, и потому каждый такой рассказ содержит драматический и эмоциональный заряд целого романа.

рецензия

У Петрушевской из книг льётся страх.

Каждое её произведение - ужастик. У неё есть фантастические ужастики, например, цикл "Повести восточных славян". Но есть ужастики бытовые, которые совсем-совсем страшные, потому что нет там ничего сверхъестественного, а есть наша реальная жизнь со всеми её распроклятыми ужасами.

Такова повесть "Время ночь".

Я не знаю, как я это вытерпела. Несмотря на то, что повесть небольшая, я прерывалась столько раз, что и не сосчитать - трудно читать подобное. Открываешь книгу, а оттуда на тебя выливается тихий голос женщины, рассказывающей свою семейную историю, писательницы, поэтессы, тёзки великой Анны Андреевны. И ты слушаешь, слушаешь, сначала проникаешься, жалеешь её, а потом думаешь: "Господи, да какая же она дура! Эгоистка! Ненавижу!!!" и умираешь от страха, что такое в нашей действительности вообще может быть, что такие семейные отношения бывают!

Словно ураганом тебя затягивает в эту вечную чёрную ночь. А когда же рассвет, судный день, наступит? Вот когда и наступит, тогда осознаешь, наконец, что всё за что боролась - ничто, что все оскорбления были глупыми и ненужными, что ты, оказывается, не спасительница, а лишь неблагодарная дочь и неправильная мать и конечно же сумасшедшая бабушка, нет, бабка.

И куда теперь со своими проблемами, кто выслушает, кто поймёт - только книгу написать. Вот и пишет. Пишет себе приговор. А время-то тёмное, время, когда пишется письмо страшное, повесть ужасная, время - ночь.

отрывки

И Андрей ко мне приходит, требует свое. Он у жены, так и живи, спрашивается. Требует на что? На что, спрашиваю, ты тянешь у матери, отрываешь от бабушки Симы и малышки? На что, на что, отвечает, давай я сдам мою комнату и буду иметь без тебя столько-то рублей. Каку твою комнату, изумляюсь я в который раз, каку твою, мы прописаны: баба Сима, я, Алена с двумя детьми и только лишь потом ты, плюс ты живешь у жены. Тебе тут полагается пять метров. Он точно считает вслух: раз комната пятнадцать метров стоит столько-то рублей, откуда-то он настаивает именно на этой сумасшедшей цифре, поделить на три, будет такая-то сумма тридцать три копейки. Ну хорошо, соглашается он, за квартиру ты платишь, подели на шесть и отними. Итого ты мне должна ровно миллион рублей в месяц. Теперь так, Андрюша, в таком случае, говорю я ему, я на тебя подам на алименты, годится? В таком случае, говорит он, я сообщу, что ты уже получаешь алименты с Тимкиного папаши. Бедный! Он не знает, что я ничего не получаю, а ежели бы узнал, ежели бы узнал… Мгновенно пошел бы на Аленушкину работу орать и подавать заявку на не знаю на что.

***

Я хотела ее обнять и заплакать, но она отпрянула. Так у нас протекала жизнь. Она билась из последних сил, чтобы угодить своему, как она его называла, дорогому. Так она его называла. Я стала просто не выходить из своей комнаты. Холодильник выключила, во-первых, энергия впустую, во-вторых, я, оскорбляемая, одинокая, брошенная ею мать, как должна реагировать на то, что притащишь домой две полные сумки после дня очередей, а у них «жадный гость пришел и все съел»? (по ее меткому выражению.) Гости не давали просохнуть народной тропе в нашу квартиру, всех трогала их ситуация голодающей беременной пары, находящейся в медовом периоде, и Она, торжествуя, несла на кухню Их картошку, Их сто грамм масла и Их колбаску. Плыли аппетитные запахи вплоть до того, что даже уносили мой единственный чайник, и я, голодая перед приездом из колонии моего единственного любимого сына, экономя на всем, кипятила себе воду в кастрюле, пустую чистую воду, и ела чай с хлебом на ужин, завтрак и обед, тюремную еду. Раз он там так, я здесь тоже так.
— Мать рехнулась, — так она объясняла гостям мои проходы из кухни с кастрюлькой кипятка.
Я ведь ни с кем с ними не здоровалась. Но, оказывается, моя ненависть к всея Руси как-то хило, но все же сплотила их в крепкую семью. Они потешались надо мной. Она исполняла соло, а он был фундамент, они, короче говоря, спелись за мой счет, поскольку я действительно о том только и мечтала, чтобы они оба катились вон и оставили бы детскую комнату Андрею, но куда бы они выкатились? Куда бы?